– Почему ты решила рассказать об этом сейчас?

– Потому что я думаю, что он хочет познакомиться с тобой. Мне сказали, что он тут, в Стаффербери, а зачем еще ему сюда ехать? Только чтобы увидеть тебя. – Оливия никогда не видела маму в таком отчаянии.

– Зачем ему меня видеть, если он столько лет даже не вспоминал обо мне? Если он оставил тебя в положении? – Голова раскалывается. Все это слишком…

– Ну, это было так давно… – Мать убирает с глаз челку, и Оливия видит, что рука ее дрожит.

Она ерзает на стуле.

– Где он был?

– В этом все и дело… Поэтому я тебе и не рассказывала. Он сидел в тюрьме. Довольно долго.

– За что?

– За убийство.

41

Дженна

Когда я останавливаюсь около своего домика, моя голова все еще занята разговором с мадам Тоуви. Выхожу из машины немного рассеянная и вздрагиваю, увидев около своей входной двери фигуру. Сердце уходит в пятки, но сразу же успокаивается. Это Самуэль. Из «Фоксглоува».

Он дует на руки и притоптывает ногами. На земле в некоторых местах лед.

– Не хотел вас пугать, простите. Думал извиниться, если мы с Жозе вчера вечером показались вам невежливыми и раздраженными. Мы приехали поздно, очень устали… – Он широко улыбается.

– Да нет, что вы! Это я виновата. – Объясняю свою ошибку, и лицо его мрачнеет.

– То есть, – говорит он, когда я заканчиваю, – вы вчера пришли к нам, потому что до этого видели человека, жившего в доме незаконно, и думали, что это он вернулся?

Я киваю. Крепко сжимаю ремешок от сумки.

– Как он выглядел?

– Хм… – Вспоминаю свой первый вечер. – На нем был длинный плащ с капюшоном, такой, знаете, как носят рыбаки. У меня не было возможности увидеть его лицо. Высокий. Думаю, мужчина, но вполне могла быть и высокая женщина.

– Можно вас попросить взглянуть на это? – Самуэль протягивает мне фотографию. На снимке он сам, только гораздо моложе, с другим мужчиной. У них обоих темные волосы и карие глаза; правда, второй парень выглядит более худым. Самуэль обнимает его за плечо, он снят сбоку.

– Мог это быть он? Сейчас ему, конечно, больше лет, за шестьдесят…

– Не знаю. То есть я хочу сказать, вполне возможно. Кто это?

– Это мой брат – вернее, сводный брат. У нас общий отец. Мы потеряли друг друга. Я услышал, что он в Стаффербери; поэтому мы сюда и приехали, чтобы увидеться с ним. Сами мы живем в Камбрии. Несколько дней назад в местном отеле был забронирован номер на его имя, я там побывал, но мне сказали, что он не появлялся.

Пытаюсь представить пожилого человека в длинном плаще. Возвращаю фотографию.

– А брат ваш высокий?

– Примерно метр восемьдесят пять.

– Не исключено, что это был он. Но зачем ему приходить сюда? – Может, у него не было денег, и он решил, что домики пустые и можно бесплатно тут пожить? Уж не он ли напал на меня в ночь гибели Ральфа?

– Ну, если он тут и был, то, наверное, просто проходил мимо. Мне показалось на минуту, что я могу попасть в прошлое, но не получается… – Самуэль смотрит на свои ботинки и выглядит слегка смущенным. – Наверное, он не хочет, чтобы его нашли. Я был не лучшим братом.

Он достает из заднего кармана брюк бумажник.

– Еще у меня есть вот это. Снимали в тот же день; мы виделись тогда в последний раз. Прошло уже двадцать лет. Не лучшая его фотография, правда…

Он протягивает ее мне. Она немного смята. На старой каменной ограде сидит мужчина, в его глазах грусть. Во рту сигарета. Мне он совсем незнаком. Уже собираюсь вернуть ее Самуэлю, когда что-то в лице этого человека привлекает мое внимание. Я вглядываюсь получше.

– Что это? – спрашиваю, показывая на темную полосу на его левой щеке. На первом снимке ее не было видно из-за ракурса.

– А, это… Шрам. Он получил его за пару лет до этого. Довольно серьезное было дело, мог остаться без глаза…

Шрам.

– А как зовут вашего брата? – Не понимаю сама, почему это важно, но чувствую, что так и есть.

– Джон-Пол. Его зовут Джон-Пол Молина.

42

Дженна

Не успела я пробыть дома и десяти минут, как в дверь постучали. Я ожидала снова увидеть Самуэля, но это оказывается Дейл. Волосы взъерошены, карие глаза смотрят с теплотой. Он улыбается. Я чувствую, как внутри у меня что-то екает. «Дженна, даже не вздумай!» – говорю сама себе. Все дело во вчерашнем разговоре с Гевином. Задета моя гордость. Я поняла, что в наших отношениях поставлена точка. Слова мадам Тоуви все еще вертятся у меня в голове. «Все врут».

Стараюсь не улыбаться в ответ. Достаточно сухо спрашиваю:

– Все в порядке?

У него на лице смятение.

– Я хотел проверить, как вы после того, что произошло вчера ночью. Сначала дохлые птицы, потом эта путаница с мужчиной из дома напротив…

– У меня все нормально. Но утром я встретила Оливию. – Пересказываю то, что узнала от нее. – Вы обнаружили ее у Камней. Что она там делала? И почему вы вчера не рассказали мне, что нашли ее в таком состоянии?

Дейл ежится от холода, кончик носа у него красный.

– Я просто шел мимо. Я ничего не рассказал вчера, потому что волновался о вас и хотел докопаться до сути в этой истории с домом напротив. Помните, вы мне позвонили… Я как раз провожал Оливию к Уэзли.

– Оливия думает, что ей могли вколоть наркотик.

Его лицо становится жестким.

– Я этого очень боялся. Слушайте, можно я зайду? Холод собачий. – Видимо, Дейл замечает мои сомнения, потому что складывает руки в умоляющем жесте, как будто чувствует, что перешел границу, которую я и не думала создавать. – Ладно, мы можем посидеть где-нибудь еще.

Понимаю, что веду себя нелогично. То звоню и прошу срочно помочь, то отталкиваю… Смешно верить тому, что говорит мадам Тоуви. Она, конечно, чертова аферистка. Дейл так мне помогает… Я и раньше работала вместе с детективами, но никто из них не делился со мной информацией по делу настолько охотно.

– Нет, что вы, извините. Заходите, конечно. – Я отхожу в сторону, чтобы он мог пройти. От него пахнет холодом и лимонным шампунем. Я должна доверять ему. Если не ему, то кому еще?

Он идет за мной на кухню и садится на один из барных стульев, пока я делаю кофе. Достаю молоко, и Дейл